• Старинные гравюры Венеции XVIII века. Часть 2

    Венеция очень привлекательна для туристов. В городе так много памятных объектов, что трудно отдать предпочтение чему-то более значимому. Это – один из немногих городов, оказавшихся неподвластным времени. Современность отступила перед ее красотой. Поэтому, начиная с XVIII века, город, практически, сохранил свой исторический облик. Именно в этом столетии (последнем, в истории независимости республики), окончательно оформился «венецианский миф», который оказался убедительнее самой реальности. Ни один другой город мира не был столь любовно запечатлен художниками на картинах и старинных гравюрах, как Венеция. Благодаря этому, в наши дни, он, практически, неотделим от образов, созданных Мариески, Каналетто, Гварди и другими выдающимися художниками.

    Старинная гравюра Венеции XVIII века.

    Венецианцы были всегда влюблены в свой город. Первые (среди дошедших до нас) изображения Венеции относятся к XV веку. Несмотря на узнаваемость, они отвлеченно символичны, как вся средневековая миниатюра, с ее условными городами, восходящими к идеальному прообразу «божественного града». На панорамах в инкунабулах и ранних печатных изданиях повторяется один и тот же вид — Пьяцца Сан Марко. В период кватроченто, венецианские художники, чуть ли не первыми в европейской живописи, начали портретировать свой город с удивительной точностью. Это и сегодня можно видеть на картинах брать­ев Беллини и Витторе Карпаччо. Но, все же, и в их произведениях, Венеция была лишь фоном для изображения чуда, а не самостоятельным мотивом.

    Впервые, город становится главным действующим «персонажем» (не занимающим второ­степенного положения по отношению к какому-нибудь событию сю­жетом) на гравюре Якопо де Барбари «Панорама Венеции с птичьего полета», вышедшей в 1500 году (135 x 282 см). Однако, в ней также заметно желание мифологизировать реальность. Так, Нептун (раз­мерами превышающий палаццо Дожей) въезжает на дельфине в за­лив Сан Марко, где непринужденно переговаривается с, находящемся на небе, Меркурием.

    Именно потому, что собор Сан Марко и палаццо Дожей стали наиболее узнаваемыми символами Венеции, они возникают в самых неожиданных местах. То, они являются как свидетели горя Венеры, в картине Себастьяно дель Пьомбо «Смерть Адониса», то – как декорация божественной кары, в гравюре Джулио Сануто «Наказание Марсия». Свобода, с которой художники представляют Венецию, участницей сцен из жизни античных богов, приравни­вает ее к древним Риму и Афинам, делая ее столь же мифо­логизированной, воплощающей в себе отвлеченную идею древности и величия.


    		•